заново. В своей восторженной рецензии эзотерический автор Дэниел Молер описывает "Темную песнь" как "не попкорновый фильм ужасов", а скорее "высокое искусство, потому что сценарист-режиссер ожидает от зрителя немного усилий", включая некоторые фоновые знания эзотерических текстов. "Объяснение придет, но чтобы его получить, вам придется (как Софии) набраться терпения и пройти ритуалы и испытания инициации".2
Хотя поначалу София не объясняет причин своей работы, сначала она говорит Соломону, что это "ради любви" (что он неверно истолковывает как романтическую любовь), позже она открывает, что хочет, чтобы ее HGA отомстила "идиотам", которые тремя годами ранее похитили и убили ее маленького сына Джека для любительского оккультного ритуала. Подобно скорбящим героям главы 3, она демонстрирует посттравматические симптомы, связанные с этой потерей (например, кошмары о похищении детей), не только винит себя за то, что опоздала забрать его из детского сада, но и отвергает свою католическую веру, потому что "доброта" Бога, похоже, оставила ее наедине с неразрешенным горем, которое другие не в состоянии понять.
В то время как сама операция Абрамелина должна проводиться в одиночку, мужчиной и только после того, как он в течение шести месяцев перед началом работы всесторонне изучал инструкции, роль Соломона ближе к системе "мастер - ученик", описанной в другом классическом средневековом гримуаре - "Ключе Соломона".3 Действительно, имя Софии - очевидная аллюзия на получение знаний, которые Соломон называет основной целью оккультной работы ("смысл в том, чтобы знать... чтобы видеть архитектуру"), тогда как его собственное имя напоминает о древнем иудейском царе, которому апокрифически приписывается Ключ Соломона и несколько других гри-муаров, но которого Книга Абрамелина на самом деле наказывает за неправильное использование его арканных способностей. По ходу фильма мы видим множество способов, которыми Соломон нарушает духовную чистоту, предписанную Книгой Абрамелина, - будь то злоупотребление алкоголем, продажа своего магического ремесла или использование его ради любопытства или развлечения ("Нет смысла идти на ярмарку, если ты не собираешься кататься ни на одном из аттракционов"), - и в конце концов он получает наказание за свои нечестивые проступки.4 Хотя цель операции "Абрамелин" заключается скорее в привлечении неискупленных духов на службу людям, а не в том, чтобы просить своего ВГА об "услугах" (как предполагает "Темная песнь"), и София, и Соломон стремятся к целям, для которых Книга Абрамелина предлагает особые заклинания - месть для нее и силу невидимости для него, - хотя ни один из них в итоге не получает этих вещей.5
Как и в "Маяке" (2019), в "Темной песне" исследуется почти (не по согласию) садомазохистская динамика власти между двумя людьми, запертыми вместе на несколько месяцев, когда более опытный человек злоупотребляет доверием своего подопечного; здесь, однако, Соломон намекает на классовую неприязнь, подтверждая ценность своих оккультных знаний. Хотя Соломон искренне боится темных сил, различные попытки Соломона психологически и физически сломить ее, чтобы вызвать состояние прозрения (например, приказать ей очиститься, проглотив пуазоновый гриб, не похожий на грибы в фильмах о ведьмах из главы 5), часто принимают садистский характер, не встречающийся в настоящих оккультных гримуарах. Например, он использует относительную неосведомленность Софии о ритуале, убеждая ее совершить акт "сексуальной магии", но это просто предлог, чтобы заставить ее раздеться, чтобы он мог помастурбировать над ее наготой. Такие издевательства достигают предела, когда он топит и реанимирует ее в ванной в попытке преодолеть границы смертности. Разгневанная, она сталкивается с ним на кухне, случайно ударяя его ножом, но он отказывается прервать ритуал ради собственной безопасности. Полагая, что почти все уже "прокляты", и столкнувшись с иным способом экзистенциального спасения, Соломон в конце концов жертвует собственной волей ради целей Софии, хотя ее собственные цели становятся все более альтруистичными по ходу действия.
По мере того как Соломон медленно умирает от сепсиса, фильм все решительнее переходит на территорию ужасов: София все чаще остается одна в поместье, когда электричество отключается, начинают появляться теневые фигуры, а демоны искушают ее, говоря голосом ее сына. Даже когда она разрывает соляной круг и отправляется пешком через пустую сельскую местность в поисках помощи, она каким-то образом возвращается в поместье, не в силах покинуть ритуальное пространство, поскольку география, кажется, складывается сама собой. К концу фильма неискупленные духи предстают в виде обнаженных, обмазанных глиной фигур, преследующих Софию по дому, но ей удается сбежать в молельную комнату, наполненную небесным светом, где ее ожидает ВГА (рис. 7.1). С потолка сыплются золотые хлопья, а гигантский ангел обращается к ней громовым голосом (неразборчивым для зрителя), но вместо того, чтобы просить о мести, она умоляет себя перед ангелом и просит "силы простить".
Рисунок 7.1 София просит своего святого ангела-хранителя о силе прощать, обращаясь с альтруистической просьбой в конце "Темной песни". (Источник: DVD.)
Возможно, заново открыв для себя веру (пусть и нетрадиционным путем), фильм завершается утверждением духовности - хотя, по иронии судьбы, достижение Софии в контакте с областью духовного трансцендентного происходит после того, как сам фильм превращается из скорее камерной драмы в фильм ужасов. Гэвин благоразумно исключил оригинальную концовку (включенную в качестве бонуса на DVD/Blu-ray), в которой София примиряется с сестрой и детьми сестры на берегу моря; вместо этого он сделал более мрачный финальный кадр, в котором София вздрагивает, когда мимо нее проезжает машина, везущая ее обратно в цивилизацию. Но даже без безрадостного финала, в котором София принимает прокси-форму репродуктивного футуризма через детей своей сестры, "Темная песня" все равно заканчивается тем, что София преодолевает свое горе в одном из немногих (полу)удачных поворотов постхоррор-цикла к духовности - или хотя бы мистицизму - как источнику благотворных сил.6
Описывая свой фильм как "территорию, отличную от типичного фильма ужасов", Гэвин зашел так далеко, что намеренно избегал показывать в фильме (по его словам) реальные ритуалы "черной магии".7 Если отбросить суеверия, выбор Гэвина в пользу нечистой смеси из "Книги Абрамелина" и других медико-оценочных гримуаров - а его художники-постановщики также черпали символы из своих знаний о Рейки, Таро, энергетических полях и других эзотерических практиках8 - довольно ироничен, учитывая, что Соломон постоянно пренебрежительно отзывается о Софии, читающей "всякую ерунду в Интернете". И все же, даже если оставить в стороне то, как фильм уникально повествует о процессе высокоцеремониальной магии (несмотря на неточное изображение специально названной оперы "Абрамелин"), мы можем заметить важные различия между нашими двумя протагонистами, возникающие по мере того, как они формируют маловероятную разрядку. Если Соломон в большей степени олицетворяет "Путь левой руки" оккультизма, на котором маг эгоистично стремится к самообожествлению, то София в конечном итоге оказывается ближе к "Пути правой руки", цель которого -
